Большое интервью с режиссёром спектакля «Ричард III» Глебом Черепановым

Режиссёр Глеб Черепанов впервые работает в Тюменском драматическом театре. Чтобы познакомиться с ним получше, мы решили пообщаться не только о премьере. Разговор вышел почти в 3 часа. Начнём с досье.



Родился в городе Чкаловск (Таджикистан), затем переехал в Ульяновск.

С детства был увлечён театром, весь школьный период занимался в разных театральных студиях. Изначально хотел стать актёром, но судьба привела в профессию режиссёра.

Окончил режиссёрский факультет Театрального института имени Бориса Щукина в 2010 году в Москве (мастерская Валерия Фокина).

Поставил более 20 спектаклей в известных российских театрах: «Удивительное путешествие кролика Эдварда» (2013), «Контрабас» (2014), «Луизиана» (2014) в МХТ им. А.П. Чехова (Москва); «Прошу слова» (2013) в Боярских палатах СТД (Москва); «Йеппе-с-горы» (2014), Animal Planet (2014) в Московском театре-студии под руководством Олега Табакова; «Дракон» (2015) в Театре на Таганке; «Диссидент» (2016) и «Театр Звезда» (2017) в Центральном академическом театре Российской Армии; «Опера нищих» (2017) в театре драмы им. Ф. Волкова (Ярославль) и другие.

Одни из последних работ: «Карьера Артуро Уи» в Новосибирском театре «Красный факел» (2020); «Гиперболоид инженера Гарина» (2019) и «Портрет Дориана Грея» (2021) в Московском драматическом театре «Сфера».

В 2014 году получил премию Олега Табакова «За успешный режиссёрский дебют на сцене МХТ им. А. П. Чехова» (спектакль «Удивительное путешествие кролика Эдварда»).

В 2016 году занял 1-е место на конкурсе молодых оперных режиссёров в Мариинском театре и вошёл в оргкомитет драматургического конкурса «Война и мир» Министерства обороны России.

В 2016 году поставил полнометражный художественный фильм «23.59» по собственному сценарию, написанному в соавторстве с Денисом Катаевым.

В 2017 году его спектакль «Контрабас» был официально признан «самым гастролирующим спектаклем МХТ им. А.П. Чехова за всю новейшую историю театра.

Также в 2017 году спектакль «Опера нищих» на VII Областном фестивале профессиональных театров одержал победу сразу в двух номинациях («Лучший спектакль» и «Лучшая женская роль»).

C 2017 года преподаёт в школе актёрского мастерства REFORMAlab.






О ПЬЕСЕ, КОТОРУЮ НЕ ВСЕ ТЕАТРЫ БЕРУТСЯ СТАВИТЬ



Глеб, это ваша первая постановка в Тюменском драматическом театре. Как произошло ваше знакомство с ТБДТ? И как вы пришли к выбору этого названия?
Мы довольно давно начали вести диалог с директором ТБДТ Сергеем Осинцевым, обсуждали, что неплохо бы посотрудничать, потом перешли к выбору материала. Я предложил пять названий, которые хотел бы поставить, и мы сразу остановились на этом спектакле. Другим театрам я тоже предлагал эту постановку, но сразу говорили, что трагедия, сложное произведение, политические смыслы и отказывались. Поэтому, я очень рад, что все звёзды, наконец, сошлись. Для меня постановка «Ричард III» – это давняя задумка!

Почему решили обратиться к Уильяму Шекспиру? И предложили именно историческую трагедию «Ричард III»?
Шекспира я очень люблю, потому что он для меня один из самых театральных авторов, он придумывал замечательные сюжеты и самое главное – в нём всегда есть простор для режиссёра. Это моя первая постановка Шекспира, хотя, когда ставил другие спектакли, у меня часто были вставки из него, например, я делал Брехта и вставлял Шекспира.
Пьесу «Ричард III» я уже давно у него заприметил – когда поступал на режиссёра, писал экспликацию именно на «Ричарда III». Я считаю, что это одна из лучших его пьес: сам материал как литература – великолепный и там прекрасные роли для артистов, поэтому она сохраняется в веках.

Можете вкратце рассказать сюжет и проблематику?
По сюжету, когда действующий король начинает сильно болеть, возникает вопрос, кто же придёт ему на смену. У него есть сын и два брата, один из них – Ричард, младший третий брат, самый последний в очередности на престол. И он начинает методично и целенаправленно расчищать себе дорогу к трону, уничтожая своих родственников – претендентов на престол, убивая в итоге всю свою семью.
Есть очень интересная деталь, которую мы отметили, когда начали разбираться в материале, что в самой пьесе «Ричард III» герой лично не совершает ни одного убийства. Все нужные и выгодные ему убийства, он всегда делает чужими руками. Это манипулятор высшего пилотажа, от природы, он очень хорошо изучил людей, их слабые места и знает, куда нажать, чтобы этот человек сделал то, что ему нужно.

По жанру пьесу «Ричард III» определяют как историческую трагедию. Сюжет основан на исторических реалиях или это просто фантазия Шекспира?
Это не историческая пьеса, а прежде всего, художественное произведение, гениальный художественный вымысел. Как «Моцарт и Сальери» Пушкина, где написано, что Сальери отравил Моцарта, хотя они и знакомы-то были шапочно.
В пьесе просто персонажи названы реальными историческими фамилиями, но они придуманы Шекспиром. Он создал образ такого злодея, но реальный Ричард III даже внешне таким не был, например, он был просто сутулый, а не с горбом, более того он покровительствовал искусствам.

Изначально это произведение с огромным количеством действующих лиц. Как зрителю не запутаться, кто кому кем приходится?
Пьеса, конечно, очень многословная по нынешним временам, поэтому мы её сильно сокращаем, редактируем, смешиваем несколько переводов, чтобы текст хорошо воспринимался. Мы сознательно многое убрали, связанное с историей, потому что спектакль не про Англию того периода. Сюжетную линию постарались сделать очень понятной, чтобы не было никакого затуманивания, для этого некоторых персонажей убрали, каких-то слили друг с другом.

В постановке 12 мужских ролей. Получается совсем мужская история. И всего четыре женские роли в истолнении Евгении Казаковой, Кристины Тихоновой, Марины Карцевой и Софьи Илюшиной. Что можете сказать о женских линиях в этом спектакле, насколько они важны?
Четыре – это ещё много для Шекспира! У него всегда немного женских ролей, но они архиважные и все такие крепкие, прописанные. По сюжету это четыре королевы: одна – вдова уже давно умершего короля, вторая – мать Ричарда III и его двух братьев, третья – жена действующего короля и четвертая – будущая королева – жена Ричарда III.
Мы даже протягиваем такую линию – как они повторяют судьбу друг друга: сначала становясь королевами и испытывая счастье, а потом – вдовами, когда убивают их мужей. В спектакле этому будет посвящена целая сцена, как в итоге эти три вдовы встречаются, прожив такую общую жизнь.

По вашей задумке у спектакля есть неожиданное музыкальное решение. Его нужно трактовать как ключ к разгадке вашего Ричарда и как способ адаптации произведения?
Спектакль получился очень музыкальным. Мне кажется, что это очень сродни Шекспиру и его понимаю театра. Я сразу понял, что в нём нужны песни, такие зонги, как у Брехта. Мы их специально создаём: пишем с нуля и обрабатываем некоторые известные песни. Например, в одной из сцен Ричард в своих мечтах будет исполнять номер под современную известную всем песню в стиле шансон, каким бы он хотел быть – таким мужиком с низким голосом. В этом смысле мы идём за Шекспиром, в пьесе тоже поют песни, но только того времени, на которые тогда зал откликался очень живо, а мы исполняем узнаваемые песни нашего времени. Также у Кристины Тихоновой будет одна из ярких сцен под современную всем известную песню. Такие музыкальные вставки будут очень неожиданно, контрастно, пёстро вплетаться в спектакль.
Эта музыкальная задумка создана намеренно, в том числе и для адаптации пьесы, и для контакта со зрителем. Мы даже некоторые тексты Шекспира из пьесы сделали песнями вместо сцены, придумали музыку в разных стилях и жанрах. И важно, что в постановке будет живая музыка, артисты сами будут петь, играть на музыкальных инструментах и аккомпанировать партнёрам. Актёры Егор Медведев, Сергей Канаев и Игорь Гутманис сами написали музыку и будут вживую исполнять её в спектакле. Даже шутим, что это такой полумюзикл уже получается.






БОЛЬШОЙ РЕБЁНОК РИЧАРД III – ГЕРОЙ-КРАСАВЕЦ С ТРАВМОЙ ИЗ ДЕТСТВА



Как вы относитесь к персонажу Ричарду III: он резко отрицательный или к нему можно испытывать жалость и сострадание? Заложено ли это в спектакле, что каждый зритель увидит короля по-своему и по-своему отнесётся к его истории?
Вообще Ричард – очень интересный персонаж, потому что при всём внешнем уродстве, он должен быть очень притягательным для окружающих и трогательным, потому что человек, достигший такой власти над людьми, непременно обладает харизмой, иначе у него бы ничего не вышло.
Хотелось показать персонажа в объёме, чтобы в каких-то сценах он вызывал сочувствие и сострадание, потому что он при том, что палач, одновременно во многом и жертва – своей семьи, родителей, матери, которые нехотя, сделали его таким. По сути это такой большой ребёнок, сколько бы ему не было лет, который по-прежнему из-за детских травм, доказывает всем и себе самому, что он лучший, что имеет право, что он достоин любви. Мы даже попробуем наглядно показать, что этот маленький мальчик так и остался в нём и управляет этим злым, талантливым и уже немолодым человеком. Мне бы хотелось, чтобы в какие-то моменты мы узнавали в нём себя – в этом большом ребёнке своего ребёнка, который тоже в каждом есть. И если персонаж будет вызывать трогательность и узнавание – это станет большим результатом.

Почему на роль Ричарда III выбрали именно Николая Аузина?
У меня изначально была мысль, что Ричарда должен играть харизматичный артист почти героического плана. И он именно играет этого уродливого героя и в нужный момент может «скинуть/снять» свой горб и превратиться в красавца, в очень притягательного мужчину. «Уродство» – это скорее его маска, потому что быть уродцем иногда выгодно: тебя не воспринимают всерьёз, тебя жалко, тебя рассматривают как безопасного, что ты точно ни на то не претендуешь. Однако при этом Ричард – очень умный человек и когда он получает, наконец, власть, то даже внешне преображается. И мне было важно, чтобы у артиста, который будет его играть, была возможность такого превращения. Когда мы обсуждали эту роль с директором, я рассказал, кто мне нужен, и мы остановились на Николае Аузине и, считаю, что это очень правильный выбор. Хотя были и другие варианты в труппе Тюменского театра, и мы довольно долго решали. Для артиста это такая многогранная роль, потому что там есть весь набор человеческих качеств: и ребёнок, и злодей, и даже положительный герой.

Классика всегда актуальна. А трактовка режиссёра часто проводит параллели с сегодняшним днём. В случае с «Ричардом III», какие основные переклички сегодня для вас? И какую главную идею вы закладывали в спектакль и хотели донести до зрителя этой постановкой?
Это такая вечная история, о том, на что человек идёт ради достижения высшей власти. И она работает на любом уровне: страны или компании. Но нам было важно добавить к этой социально-политической составляющей ещё и человеческую историю. В постановке мы хотим раскрыть, может и банальную, но не перестающую быть верной, идею, что всё из детства. Она и у Шекспира заложена, и мы её прямо вытягиваем. В частности, как семья, близкие люди, порой, своей жестокостью, невниманием делают из человека урода – в моральном смысле, потому что Ричард он, прежде всего, не внешне урод, а именно внутренне – у него душа изуродована и даже больше, чем тело. Когда человек становится злодеем – это результат тотальной недолюбленности, которую он ощущал в детстве, и которая всю жизнь его сопровождает. Также мы заложили смысл, что если бы не это влияние окружения, то у человека всё могло бы, наверно, сложиться иначе.
И хотелось бы донести мысль, что «Ричард III» – это не про кого-то особого злодея, который точно не мы, а про всех нас, просто он во многих не активирован, но иногда какими-то вспышками проявляется в наших действиях. Поэтому, надеюсь, эти темы, будут откликаться в людях.






ПОСТАНОВОЧНАЯ КОМАНДА И СТИЛИСТИКА СПЕКТАКЛЯ



Ставили ли вы какую-то конкретную хореографическую задачу режиссёру по пластике Николаю Реутову? И как вообще обычно над этим работаете?
Сначала я рассказываю сцену, какие персонажи в ней будут, что хотелось бы, чтобы они делали, предлагаю музыку. Николай это обдумывает, и на репетиции мы начинаем придумывать. Вообще Реутов очень много привносит для постановки. То, что он делает – это не танцевальные номера, в привычном понимании, а скорее пластические, выражающие суть сцены.
Я вообще тяготею к такому типу театра, потому что через музыку и пластику ты можешь гораздо больше передать, при этом точнее и честнее. Есть же такое выражение, что тело не врёт. В спектакле некоторые текстовые сцены мы заменили такими сценами без текста, где основным выразительным средством являются жесты или пластика артиста.

Расскажите про остальных участников постановочной группы.
Над постановкой работает художник Фемистокл Атмадзас, он грек по национальности, но всю жизнь живет в России, в Петербурге. Он учился у Эдуарда Кочергина, главного художника БДТ имени Г.А. Товстоногова. Мы с ним уже работали в Новосибирском театре «Красный факел» над спектаклем «Карьера Артуро Уи» по пьесе Бертольта Брехта.
Костюмы в «Ричарде III» делает Ольга Атмадзас, его жена, они всегда работают в тандеме. Художник по свету – Иван Виноградов, уже знакомый в Тюмени по мюзиклу «Семейка Аддамс». Вот такой командой мы создаём этот спектакль.

Стилистику спектакля охарактеризовали как «постапокалипсис». Судя по эскизам, это будет ярко и неожиданно. Откуда появилась идея сделать именно такое стилистическое и визуальное решение спектакля?
Когда мы обсуждали с художником, где и когда это происходит, то возникла мысль, что действие происходит после какой-то глобальной катастрофы, которая настигла человечество и начались новые Средние века, но с остатками технологий прошлого. Мы начали их придумывать, и возникла идея постапокалипсиса, когда присутствуют элементы разных эпох. Это такая антиутопия о «новом Средневековье». Но и все мы с вами сегодня тоже живём как во время после апокалипсиса.
Мы сделали отсылку к историческим платьям и костюмам, при этом по цвету и крою они выглядят очень современно и ярко – получилось сочетание мрачного пространства и ярких людей в нём. У некоторых артистов даже волосы будут разных кислотных цветов. Это символизирует, что люди всё равно пытаются жить в этом новом мире, одеваться, изображать из себя вельмож, королей. Такая смесь исторического и киберпанка.






О НОВОМ ДЛЯ ТЮМЕНИ РЕЖИССЁРЕ



Глеб, как вы пришли в режиссёрскую профессию и вообще к театру?
Я с детства был близок к театру. Родители часто водили меня на детские спектакли. Буквально c первого класса и весь школьный период я занимался в разных театральных кружках и студиях. Естественно, я хотел быть артистом, о профессии режиссёра я тогда понятия не имел. Но ближе к концу школы руководитель кружка посоветовала мне поступать на режиссёра. Меня это тогда даже обидело и удивило, потому что я играл очень много и мне это нравилось. И решил поступать на актёрский, дошёл до последнего тура, но в итоге меня не взяли. А на следующий год просто за компанию пошёл на режиссёрский факультет. Тогда я написал экспликацию для первого тура, как раз по «Ричарду III». На последующих турах нужно было сделать небольшие режиссёрские работы с артистами. И тогда я почувствовал, что это мне нравится – не самому сыграть, а придумать и сделать что-то с другими. Дальше утвердился в этом решении и пошёл в эту профессию.

Есть ли у вас свой чётко выраженный стиль? Или вы работаете с каждым театром и спектаклем по-разному?
Хочется верить, что есть. Я больше тяготею к игровому театру, люблю музыкальный, площадной театр в хорошем смысле слова, при этом не развлекательный, а говорящий о серьёзных и высоких вещах как бы несерьёзно – простыми словами. Театр без «четвёртой стены», когда мы видим зрителя, иногда с ним взаимодействуем. Игра в театре мне важнее правдоподобия. Также важно, чтобы постановка соприкасалось со мной лично, с артистами, с нашей жизнью, тогда пьеса совершенно по-другому начинает работать. Очень люблю смесь жанров, когда в спектакле есть всё: и комедия, и трагедия, и психологический театр, и клоунада, и опера, и балет. Театр – синтез во всём многообразии его форм, при этом говорящий современным языком со зрителем.
Иногда я сознательно даю себе установку уходить от того, к чему привык и делаю упор на каком-то новом подходе и решении, но это зависит от материала. Это важно, для того чтобы пробовать себя в новом и открывать, находить какие-то новые решения.

Вам важно работать со своей командой или вы с легкостью беретесь за совместную работу с новыми художниками и хореографами?
Так сложилось, что у меня есть несколько команд художников, хореографов, с которыми я периодически работаю. Бывает так, что сроки определены, но один участник не может и мне приходилось находить другого. С одной стороны, здорово иметь команду, которая тебя понимает с полуслова, с кем сработались, но с другой – важно сильно не прикипать, чтобы не повторяться. Поэтому я всегда себе напоминаю, что надо звать новых людей и не бояться этого, очень важен момент преодоления, поиск и налаживание нового контакта. Иногда может возникнуть что-то интересное из контакта с неизвестным тебе и непохожим на тебя человеком, даже из конфликта или недопонимания поначалу.
Команда очень нужна, но её необходимо иногда дополнять новыми людьми, они дают новую энергию.

Когда наступает момент понимания, какой спектакль в итоге получится?
Окончательно понимаешь, что ты что-то сделал, только сделав это. За месяц-два до премьеры у тебя есть только предощущение целого и общее понимание и желание, как будет. В процессе создания спектакля часто возникают какие-то открытия. А понимание того, что всё складывается в единое целое, начинается, когда появляются декорации, приходят костюмы, возникает свет. И чувствуя появляющуюся атмосферу сцены, артисты даже персонажа начинают ощущать по-новому. Но это всё возникает только на выпуске спектакля за несколько дней до премьеры.

Вы больше получаете удовольствие от процесса или от результата? И какой из этапов в создании спектакля вам больше нравится?
Скорее, всё-таки от процесса, при том, что процесс всегда трудный, даже если и радостно происходит. При создании спектакля мне два этапа приносят удовольствие: первоначальный, когда всё ещё только придумывается, это всегда азартный, интересный процесс и выпуск спектакля в финале. Я обожаю, когда всё начинает собираться. Прямо в зале, по сути, и начинаете создавать спектакль, что-то отсекая, что-то добавляя, меняя уже в декорации какие-то мизансцены, придумываете и прописываете свет. И вдруг из ваших отрывков, кусков и сцен, возникает спектакль.
Я не очень люблю промежуточный этап, когда ещё нет декораций, костюмов, реквизита, мы репетируем, но понимаем, что это всё примерно так, как потом будет. Мы, конечно, легко к этому относимся, потому что всегда так работаем, но всё-таки я больше люблю первоначальное придумывание и финальную сборку.

Сколько спектаклей вы поставили и сколько сейчас живут постановки? Сложно ли вам как режиссёру расставаться с ними – совсем недавно вы ездили на последний показ спектакля «Контрабас».
Я не считал, но поставил порядка 20–30 спектаклей в разных театрах России, это включая лаборатории и эскизы. Среди них есть и спектакли-долгожители. Но в основном у всех спектаклей была хорошая судьба.
Какие-то, как «Контрабас» с Константином Хабенским в МХТ им. А.П. Чехова – недавно ушли, но очень правильно, потому что восемь лет – это достаточный срок для моноспектакля. И вовремя уйти, на пике было очень мудрое и верное решение. Грустно бывает расставаться, когда спектакль идёт недолго в силу разных причин, а, например, у «Контрабаса» была вполне счастливая судьба, он практически все восемь лет шёл при аншлагах и очень много гастролировал.

Какие свои спектакли вы бы порекомендовали посмотреть в других городах?
Порекомендовал бы «Контрабас», его выпустят на видео, это, конечно, не то, но он будет как спектакль-фильм. Также в МХТ им. А.П. Чехова идёт «Удивительное путешествие кролика Эдварда» – спектакль для всей семьи. Он очень современный по языку, по технологиям и тоже давно идёт на ура, зритель его очень любит. В Ярославле – «Опера нищих» в Драматическом театре им. Ф.Г. Волкова. Это масштабный спектакль, который я сам лично очень люблю, он мне близок по духу. В Новосибирске до недавнего времени шёл спектакль «Карьера Артуро Уи» по Бертольду Брехту, его пока «заморозили» по некоторым причинам, но возможно вернут – на мой взгляд, это очень удачный спектакль.

Кто из режиссёров больше всего вам нравится и повлиял на вас?
Когда я учился в Москве, то с большим удовольствием смотрел спектакли литовского и советского режиссёра Эймунтаса Някрошюса, они на меня прямо физически действовали. Это был удивительный для меня театр. Есть такой канадский режиссёр Робер Лепаж – всё, что я у него смотрел, мне очень нравилось, это какой-то мой театр. Он тоже любит смесь жанров и пробует разные театральные жанры. Также нравились постановки Андрея Жолдака – это украинский, российский теперь европейский режиссёр. Когда учился, то смотрел много спектаклей Кирилла Серебренникова. Первые его постановки в Москве были действительно событием. Для меня тогда он был режиссёром со своим лицом, ни на кого непохожим. Безусловно, Юрий Бутусов – это интереснейший режиссёр. Конечно, Римас Туминас, литовский и российский режиссёр.
Сильное влияние на меня оказал театр Анатолия Васильева – «Школа драматического искусства» – это уникальное пространство, очень хотелось там бывать чаще – здание театра построено в виде корабля, а в одном из залов полностью повторён Шекспировский театр «Глобус». Это как раз их словосочетание – игровой театр, они им и занимались с артистами, делали такие закрытые лаборатории.

Последние месяц-два перед премьерой режиссёр постоянно живёт с мыслью о спектакле. Удаётся ли вам отвлечься, сделать паузу?
Совсем отвлечься, конечно, сложно, ты всё время подсознательно думаешь о спектакле. Вплоть до того, что случайно слышишь какую-то музыку и понимаешь, что именно она нужна в такой-то сцене. При этом лучшее расслабление для меня – идти по городу, не целенаправленно, а просто гулять, смотреть на город.
Плюс у меня есть ещё спектакли, которые одновременно в работе и всё время нужно быть на связи. Разве что на это удаётся переключаться. Получается, что ты постоянно в процессе.






О ТЮМЕНСКОМ ТЕАТРЕ



Какие впечатления сложились от нашего театра и работы с труппой?
Впечатления очень хорошие, мне кажется, что именно сейчас Тюменский театр переживает расцвет. У каждого театра бывают такие периоды, когда он попадает в свою лучшую фазу, когда всё сходится в одной точке: и труппа, и руководство, и режиссёры. И в театре начинает происходить какая-то жизнь, заметная окружающим.
И труппа, по моим ощущениям, сейчас в прекрасном состоянии, привыкшая работать с разными режиссёрами, в разных стилях и жанрах. Они спокойно относятся к любым задачам: спеть, станцевать, сыграть на музыкальных инструментах. Я прямо это чувствую, что сейчас они на профессиональном «взлёте», получили хорошую закалку. Артисты приходят в театр в хорошем смысле слова работать. Получается очень продуктивная работа и мне это очень нравится. Кстати, актёры очень много привнесли в этот спектакль – для меня были моменты-открытия, когда я понимал, что актёры придумали лучше, чем я и мы это оставляли. Я очень доволен работой с Тюменским театром.

Как вы считаете, обязательно ли сегодня театру нужен главный режиссёр?
Всё зависит от личности, от людей, не от модели. Нельзя сказать, что театр с главным режиссёром – это всегда хорошо, а директорский – плохо и наоборот. Театр с главным режиссёром может быть очень «душный», когда он сидит годами и никого не пускает – молодых и новых ребят, боится экспериментов, не принимает другой взгляд. Даже если это хороший режиссёр, просто публика может устать от одного взгляда. И бывает совершенно замечательный директорский театр – современный и открытый. Если директор творческий человек и ещё менеджер хороший, то театр может прекрасно существовать и в такой модели, когда приглашают разных режиссёров и ваш театр тому наглядное подтверждение. Сергей Осинцев – он же сам артист и в настоящем тоже. Он человек театра до мозга костей, столько режиссёров уже перевидал и абсолютно в этом разбирается. Плюс у Сергея есть хорошая творческая команда – у них есть видение театра и цель куда идти, приглашая разных режиссёров, они двигаются в нужном русле. Я посмотрел много спектаклей пока работаю тут – прекрасный репертуарный директорский театр.
С другой стороны, я могу ответить за себя. Поработав довольно долгий период в разных театрах и с разными актёрами, я прихожу к выводу, что рассмотрел бы вариант быть режиссёром в каком-то одном театре. Когда ты приглашённый, то у тебя есть короткий отрезок и одна цель. Работа главным режиссёром более интересна, объёмна и глубока в плане долгосрочных целей развития труппы, репертуара и театра. Думаю, что я уже созрел для этого. Возможно тут истина где-то в золотой середине – с одной стороны главный режиссер как куратор, который видит общее, с другой – поиск и привлечение новых художников.






ДЛЯ КОГО СПЕКТАКЛЬ «РИЧАРД III» И ЗАЧЕМ НУЖЕН ТЕАТР?



На какого зрителя рассчитана постановка? Например, в нашем театре есть спектакль Шекспира «Ромео и Джульетта» – на него ходит одна аудитория, более молодёжная. А как будет с премьерным спектаклем?
Мы стараемся сделать так, чтобы спектакль был рассчитан на самую широкую публику. В нём есть и весёлые, почти пародийные капуснические моменты, связанные с песнями, которые мы сознательно делаем, потому что у Шекспира они тоже есть, у него всегда присутствует соседство высокого и низкого.
По стилистике он будет говорить очень современным языком со зрителем. Поэтому молодёжная направленность очевидна, но и зрители старшего возраста тоже его воспримут. Там не будет ничего, во что бы они не смогли включиться. Думаю, что все смогут понять, что там происходит и по сюжету, и эмоционально, потому что каждый в нём увидит что-то своё. Это спектакль для всех.

Общий глобальный вопрос. Почему ходить в театр?
Сегодня люди много времени проводят напрасно, вокруг стало столько пустых «пожирателей» времени, что посмотреть Шекспира в любой интерпретации – точно будет не бесполезным времяпрепровождением. Это даст пищу для работы души и мозга, подарит эстетическое удовольствие, запустит какой-то механизм мыслей и чувств.
И вообще ходить в театр на любые постановки сегодня очень нужно и важно, потому что это, по сути, остаётся единственное искусство, где есть живые люди, которые с тобой напрямую взаимодействуют. Именно здесь есть такая редкая и ценная возможность испытать сильные, высокие, живые эмоций, настоящие чувства, проявления которых ты можешь не стесняться: в темноте зала ты можешь и посмеяться, и поплакать. Театр даёт ощущение, что ты не один – есть люди, которые чувствуют и думают также, с которыми происходит тоже, что с тобой. Он делает нас живыми, чувствующими и думающими.






Текст: Лариса Меркурьева